Через пару часов банька была готова.
— Шамбала! Раз уж тебе противно, остаёшься в карауле. Любушка, время благодарить, собирайся с нами.
Парни разделись и не пряча своих причиндал, стояли на крыльце бани. Любовь Петровна с опаской на них поглядывая, покачала головой, взяла стакан, налила больше половины самогона, выдохнула и за махнула его до дна, поморщилась, закусила огурцом и в одной ночнушке направилась в баню, под одобрительные возгласы моих товарищей.
Громкие шутки, смех и звон стаканов, доносящийся из предбанника, скоро сменился стонами, шлепками, мычанием, рычанием и матом мамы Любы:
— Ох, блядь!... что же большие то такие! Чем вас мать кормила? Давайте пока не на всю длину.
Любовь стонала, кричала и грязно ругалась:
— Куда ты, куда! Не надо туда! Ой, задницу порвёте мерзавцы!: но чуть погодя, её возмущение сменились шлепками и стонами удовольствия.
Пришёл вестовой с пакетом для Лютого, и я должен был сразу доложить.
Постучавшись, я открыл дверь. В предбаннике стоял пряный запах секса. На лавке лежал Мамбо, на нём верхом, с блаженным, раскрасневшимся лицом, гарцевала мама Люба, а Ганс шустро, с оттягом, долбил Любу в зад. Раздавались смачные шлепки бёдер и яиц о её ягодицы и ляжки, Люба, запрокинув голову и закатив глаза уже даже не стонала, а протяжно выла от удовольствия.
Мамбо, с выпученными глазами, сильно напрягся, сжимая её не малые сиськи и прямо в этот момент сливал в Любу запас накопившегося семени, обильно заполняя её!
Люба рефлекторно задергалась, сжимая бёдра и сфинктер, а Ганс тут же зарычал как «Харлей», засадил Любе по яйца и содрогаясь, залил её прямую кишку своей спермой.
Я буквально онемел от этого зрелища.
Лютый сидел в кресле, спокойный как удав и, как мне показалось, со скукой взирая на происходящее безобразие, пускал клубы сигаретного дыма.
— Что у тебя малой?: спросил он.
Я молчал, забыв слова.
— Пакет?: Лютый с улыбкой вынул пакет из моих рук: - Иди на пост. Пока пленные не разбежались, и вороги нас не хлопнули.
А я всё стоял и смотрел на эту застывшую троицу. Ганс привстал, вынимая свой опадающий хуй из задницы мамы Любы и громко вздохнул:
— Ух! Шамба! Прав ты оказался брат! Люба — огонь!
Я смотрел на задницу Любы, пиздой, она всё ещё, восседала на чёрном члене Мамбы, а кольцо сфинктера, растянутое и раздолбанное, рефлекторно сжимаясь, выталкивало сперму, густым потоком стекавшую по чёрному члену на яйца Мамбо, образуя на лавке под ними мутную лужицу.
— Вот сколько накопилось: с гордостью отметил Ганс закуривая.
Групповой секс для Любви Петровны не был в диковинку, хотя, глядя на неё так сразу и нельзя было сказать. Люба в молодости занималась проституцией, она получила богатый сексуальный опыт при одной столичной гостинице, где и познакомилась со своим будущим мужем, очаровав неискушённого сельского чиновника своими способностями в сексе, веселым, разбитным нравом и навыком много пить не пьянея.
С тех пор прошло не мало лет, Люба остепенилась, вышла за муж и от супруга не гуляла, хотя и хранила от него один большой секрет.
А вот её муж, Гена, от других баб не отказывался, принимая на работу разных молодых девок, развращал и трахал их. Любы Геннадий совсем не стеснялся и бывало по долгу уходил из семьи, живя с очередной пассией, но после всегда возвращался к ней.
А тут как выяснилось Любин темперамент, никуда не делся и нужен был только триггер. Внимание и секс вернули ей радость жизни, Люба вновь ощутила себя женщиной - счастливой, желанной и хорошо оттраханной.
— Шамба, ты приказ не слышал?: спокойно, без негатива, спросил Лютый.
— Да. Слушаюсь: я вышел из ступора развернулся и вернулся на пост.
На крыльце у дома сидела Даша. Уверен, что она так же всё слышала.
«Хорошо, что она этого не видела»: подумалось мне.
— Шамба, в доме жарко очень, можно я прогуляюсь в сад, соберу фруктов к столу?
Я, всё ещё переваривая увиденное, чуть притормаживал и машинально отпустил её одну.
Я бы не сказал, что картина этого грязного соития возбудила меня.
На тот момент я не знал Любиной истории и был в шоке от внезапного превращения Любви Петровны из гордой, недоступной дамы, в похотливую блядь. Я, конечно, не забыл про то, что этим она хотела спасти от неминуемой расправы свою дочь, но всё же, меня удивляло, что Люба, участвуя в этой грязной групповухе, буквально на моих глазах несколько раз кончила.
"Видимо у неё было богатое прошлое и разнообразный сексуальный опыт": подытожил я свои размышления.
А Даши тем временем не было уже долго.
«Сбежала! Вот же блин!»: выругался я и отправился на поиски в сад.
Сад был довольно большой. Я прошёл все ряды с яблонями и не найдя моей Тян вышел к беседке, в которой горел свет. Оттуда доносилась возня и жалобный женский лепет. Затем пара звонких шлепков, короткий визг, сдавленный плач и грозная команда:
"Стой говорю так! Спину прогни!... и перестань сука ныть."
Я осторожно, не спеша подходил к беседке, со страхом представляя, что могу там увидеть. Достаточно приблизившись, я увидел голую Дашу, стоявшую на четвереньках, коленками на лавке. Её прекрасное тело лежало на столе, заплаканное лицо, освещённое фонарём беседки, отражало гримасу стыда и боли. Зубами, Даша прикусывала свой палец, спина максимально прогнута, а на её маленькой попке виднелись красные следы от шлепков.
Перед девушкой, на коленях стоял военный с шевронами нацгвардии, левой рукой он, по-хозяйски, мял девичью попу, а губами и языком смачно вылизывал беззащитную юную киску.
Зажмурив глаза, Даша чуть поскуливала.
Военный максимально высунул свой дерзкий язык и двигая головой уже начал потихоньку им её трахать, стараясь проникать всё глубже.
Даша застонала, я замер в оцепенении, не понимая плохо ей или хорошо.
Видимо наигравшись с её бутончиком, наглец запустил пальцы правой руки в банку с какой-то смазкой. Обильно накрутив густой крем на палец, он поднёс его к девичьей попке и круговыми движениями начал размазывать, по чуть проникая. Даша широко открыла глаза и ахнула:
— Ай-яй не надо туда, не надо!
Но палец неумолимо вторгался в её девственную попу.
Я стоял в двух шагах за спиной насильника и был готов застрелить сукина сына, но продолжал смотреть, как мышь на удава.
Даша смотрела на меня, её глаза заливали слёзы, а искусанные, алые губки шёпотом умоляли:
«Помоги, прошу.... Спаси меня»
Я никогда не был смельчаком, в детстве постоять за себя не мог и ни разу из конфликта не вышел победителем, а сейчас, превозмогая страх, вдруг не уверенно произнёс:
— Остановись! Убери от неё руки!
Военный, не отрываясь от процесса, повернул голову и увидев меня с улыбкой ответил:
— Тебе чего солдат? Тоже хочешь? Так занимай очередь, стой и надрачивай пока.
— Оставь её в покое!: уже более громко сказал я.
— А то что?: негодяй, нагло улыбаясь, достал из уже смирившегося с вторжением сфинктера девушки один палец и тут же медленно засунул два.
— Ааа: протяжно завыла Даша, зажмурив глаза, она застучала кулачками по столу.
Я передёрнул затвор винтовки. Насильник вынул пальцы из Дашиной попки и поднимаясь повернулся, возвышаясь надо мной на целую голову. А я всё смотрел, на сочную от слюны Дашину киску, раскрывшуюся под напором языка агрессора и попку растянутую двумя пальцами.
Она совсем не была такой сильно растянутой как у Любы, и будто просто мне подмигивала.
Смотреть в глаза противника я боялся и результат не заставил себя ждать, первая звонкая пощёчина прилетела мне тыльной стороной левой ладони. В глазах за искрило, но на ногах я устоял. Здоровяк бил умело, видимо этот удар у него был поставлен.
— Твоя что ли зверушка?: спросил он.
— Моя.: ответил я.
— Так что ж она не на поводке? Ты же видел, как мы вошли, не уследил и теперь она моя.
— Нет!: уверенно ответил я.
И сразу получил следующую оплеуху. Она была сильнее, от удара я попятился назад и сел на лавку рядом с Дашей. Она, словом, так и стояла на четвереньках, боясь шелохнуться.
— Что солдат, влюбился?... Брал её уже?
— Нет, она девушка.
— Чушь. Дырка, это всегда дырка!
Здоровяк поднёс пальцы правой руки, те, что были в Даше, к моему носу и сказал:
— Вот, нюхай свою собачонку, это всё чего ты достоин!
Сквозь фруктовый запах крема я четко уловил сладкий вкус женской смазки. Странно, но видимо Даша, несмотря на всю дикость ситуации - возбудилась, возможно даже не отдавая себе в этом отсчёта.
— Я её тебе не отдам!: дерзко сказал я и вскочил с лавки.
Третий удар наотмашь уже летел к моему лицу, но наткнувшись на внезапно возникшее препятствие, не достиг цели, его остановил мой командир.
— Что тут происходит?: спокойным голосом спросил Лютый.
— Лютый! А я и не разглядел, кто там мне на крыльце рукой махнул. Твой боец? Не пойму, что он хочет? Сучка – мой трофей.
— Она не сучка и не трофей!: осмелев, выпалил я.
— Тихо!: прервал меня Лютый:
— Слушай Тур. Мои бойцы, это мои близкие. Если кто руку на них поднимет — завалю.
— Ну вали тогда!: Тур надменно поднял голову и уже двинулся на Лютого, но тот, одним только ударом в кадык, уронил противника на землю:
— Мы тут дело делаем общее. Вернёмся и тогда решим кто не прав. А сейчас ты нужен, как и я. Шамба, девочку бери! Возвращаемся.
Я протянул Даше платье, лежавшее рядом на лавке. Оно на удивление не было порвано. Подавая его Даше, я вляпался пальцами в смачный шлепок густой мутной жижи и совсем не сразу понял, что это была сперма.
