— Где они, сыночка? Покажи! — Ольга Константиновна, мать Серёжки Донцова, решительно поднялась по ступеням крыльца школы. Сын с подбитым глазом уныло плелся рядом, вцепившись в лямки ранца и свесив голову.
Школу Серёжка просто ненавидел, в основном из-за хулиганья, которое постоянно трясло с него деньги. Хуже всего была троица из его же собственного класса: Стас Шишков (Шишак), Витька Коробкин (Коробка) и Хасан (Хасан), последний вообще приехал откуда-то с гор, но быстро вписался в компанию гопоты. Вчера после школы Сережка получил в глаз, из-за того, что опять не принес деньги на которые его «зарядила» троица. У Шишака пропали кроссовки из гардероба и не отыскав виновного, долг повесили на лоха в виде Сереги Донцова, хлипкого и тощего 11-классника.
Устав терпеть нелепые оправдания сына про падения с лестницы, Ольга Константиновна лично отправилась разбираться с подонками. Самому Сережке было невыносимо стыдно за то, что мать приперлась в школу, он шел опустив взгляд и кожей чувствуя смешки вокруг.
— Эти тебе «падать» помогают?! — увидев подозрительную троицу стреляющую мелочь на входе, спросила у Сереги мать.
Сын ничего не ответил, сгорая от стыда и отворачиваясь. В школе стоял обычный утренний гул, шум и гам. Носились мимо младшеклассники с воплями, ругалась гардеробщица, шелестели куртки, стучала об пол вторая обувь. Пахло мелом и чужими квартирами от одежды.
— Эти, я тебя спрашиваю?! — настойчиво повторила вопрос мать, тряхнув Сережку за шиворот.
— Да... — пробубнил он, глядя в пол и дергая подбитым глазом.
— Всё, шагай на уроки! — Ольга подтолкнула сына к гардеробу. — Дальше я сама разберусь! Иди! — она проводила сына взглядом и когда тот переоделся, направилась к трём хулиганам.
Вместо того, чтобы поздороваться, все трое пялились на маму лоха без всякого страха. Шишак и вовсе таращился на её округлые большие дойки обтянутые блузкой. Там было на что посмотреть, на самом деле. Телеса Ольги аппетитно раскачивались влево и вправо на каждом её шаге. Ольга, блондинка среднего роста, была очень даже привлекательна в свои 45 лет, и лицом хороша, и тело сохранила упругим.
— Вам чё надо от него?! — сходу наехала Ольга Константиновна, смело глядя в лицо подонков. — Скучно вам, что ли?! Учились бы лучше! Чё пристали к Серёже моему?! — покраснев от злости, топнула ногой женщина. Шарф на ней был размотан, пальто распахнуто и весь вид был негодующим.
— Серый кроссачи мои спиздил, найки фирма! — сплюнув прямо на пол школы, Шишак сунул руки в карманы брюк и нагло уставился в лицо «мамаши» — Двадцать косарей за ним долга! — гопник пнул стену коридора, оставив на голубой краске серый, пыльный след от подошвы.
— Мой Серёжа?! — ахнула мать, вытаращив большие голубые глаза. — Да вы что?! Он в жизни ничего не воровал! Его участковый даже в лицо не знает! — потрясенно выдохнула женщина, глядя в равнодушные лица гопоты.
— У нас свидетели есть, полшколы! — вмешался Коробка, также с наездом в голосе и виде. — Сейчас любого спрошу, подтвердят! Слышь, ты пиздюк! — выбросив
руку, он ухватил за шиворот несущегося мимо школьника. Тот повис в руке гопника как тряпичная кукла одетая в школьную форму. — Ты, мелкий, видел, как у Шишака кроссовки своровали?!
— Видел! — визгнул школьник, болтая ногами над полом.
— Молодец! Пошел отсюда! — поставив мелкого на пол, Коробка придал ему ускорения пинком под зад, снова сунул руки в карманы и обернулся к Ольге Константиновне. — Видали? Все подтвердят. Так что... — он прищурился и переглянулся с остальными. — Либо бабки пусть несет, либо сдадим его ментам! Мне даже не впадлу будет такую крысу на учет поставить! — усмехнулся он, нагло глядя на расстроенную женщину.
— Так, а где... — развела руками она, уже краснея глазами от слёз. — Так, а где я такие деньги-то возьму?! — попятилась Ольга Константиновна. — Одна работаю... Отец пропал давно Сережкин и алиментов от него не видать! Ребят... — она с мольбой посмотрела в лица гопников прижав к груди шарф и руки. — Может простите его, а? — спросила Ольга и умолкла.
Троица с усмешкой переглянулась, на их лицах не было ни совести, ни сочувствия к матери-одиночке. Жизнь отучила их от сострадания, гормоны добавляли жестокости, никому из гопников не было жаль мать лоха, но Шишак всё же начал изображать сострадание и понимание.
— Понимаю, я тоже без отца вырос, — пожал плечами он, не вынимая рук из карманов брюк и снова сплюнул на пол. — Просто я не ворую у своих и пацаны меня уважают, — он кивнул на тощего Коробку и смуглого кучерявого Хасана. Те согласно покивали в ответ, мол «да, это так» — За Серегой косяк, и смыть его можно только бабками или кровью, — снова пожал плечами он.
— Да?! — опомнившись, испуганно и зло воскликнула Ольга. — А вы не боитесь мне вот так говорить все эти угрозы?! — ещё гуще покраснев, прикрикнула она. — Только пальцем его троньте! — пригрозила женщина и развернулась, чтобы уйти. — Всех вас посажу тогда, подонки! Гады... — качая головой она быстро запахнулась и начала застёгивать пальто. — Вот твари какие выросли! — не унималась Ольга Константиновна, со психу не справляясь с пуговицами.
— Есть ещё вариант! — выдержав необходимую паузу, окликнул её Шишак и умолк, загадочно улыбаясь. Остальные тоже примерно поняли о чём речь и ухмылялись, привалившись плечами к школьной стене, покрытой следами от пинков.
Не обращая на него внимания и продолжая ругаться себе под нос, Ольга застегнула пальто, надела норковую шапку и быстро вышла широким шагом. Дошла до двери школы и остановилась на пороге. Закрыла глаза, тяжело вздохнула и вернулась. На лицах гопоты снова заиграли ухмылки и усмешки.
— Какой вариант?! — строго и недовольно глядя в лица троицы, спросила Ольга. Она всеми силами изображала злость, но выглядело это именно как слабость, которую и чуяли носы трёх отмороженных волчат.
— Подрочищь нам, — мрачно глядя, с акцентом заявил Хасан. В его голосе не было ни стеснения, ни страха, просто требование. Лицо Ольги Константиновны побледнело, она попятилась, не веря своим глазам и ушам. Хасан продолжил,
не обращая внимания на привычную реакцию. — Делаем так... — продолжил парень, подходя ближе и подступая к Ольге со спины. Её округлая сочная задница приятно выпирала через пальто, двумя аппетитными овалами, на них Хасан и уставился. — Ты нам дрочишь, мы никому об этом не говорим. И сына твоего не трогаем. Как тебе вариант?
Сжавшись в комок от растерянности и возмущения, Ольга спиной чувствовала Хасана, и его взгляд на своей заднице.
Ситуация для матери была просто страшная. Не пускать сына в школу — нельзя, отстанет от программы мигом, особенно по алгебре. Если она не согласится, то Сережку сегодня опять изобьют, её родного сына, кровиночку, до крови из носа отлупят. Заступника нет в жизни, Ольга даже любовника не имела уже несколько лет, вся в работе и делах. Провожать сына в школу и встречать тоже не выйдет — потеряет работу.
Участковый уже ответил, что тут не фильм «Особое мнение», а дворы Поволжья, и у него без этого хватает РЕАЛЬНЫХ дел со всякой шпаной, чтобы ещё и за сопляков заступаться, с которыми «якобы может что-то случиться». Это был просто тупик для ещё красивой, но уставшей от жизни матери-одиночки. Единственное, что у неё оставалось — это внешность, и даже за неё теперь видимо придется пострадать, связавшись с этими уродами.
— Ладно, только если честно поклянетесь не трогать Сережку. Но... У меня нельзя, соседи заметят, — наконец ответила Ольга, глядя в пол школы, серый, с вкраплениями сотен белых и красных камешков. Всё ещё пахло мелом и чужим жильем от одежды в гардеробе. От самой Ольги пахло дешевыми, но приятными духами, их тонкий аромат уже пьянил всю троицу гопоты.
— То есть «да»? — усмехнулся Шишак, наклоняясь и заглядывая в опущенное лицо женщины. Ольга снова отвернулась и ничего не ответила, использовав молчание как знак согласия.
— Одно условие, — вздохнула женщина, по-прежнему избегая смотреть в лица подонков. — Это будет в первый и последний раз, — предупредила она, не зная о том, что дороги назад уже не будет.
— Конечно! — усмехнулся Хасан за её спиной и опустил руки на зад женщины. Склонился и нагло понюхал её волосы, обдав ухо Ольги жаром своего дыхания. Мать Сережки Донцова только закрыла глаза и стерпела прикосновения. Она уже согласилась и отступать не собиралась.
Спустя буквально пять минут, вся троица гопоты и Ольга Константиновна стояли возле бойлерной в соседней пятиэтажке. На весенних улицах и во дворах города было пусто, ранее прохладное утро, апрельский ветер, все на работе и в школе, только газеты летают и мусор. Это чувство утра знает каждый, кто хоть раз прогуливал школу весной.
Именно посреди такой атмосферы и лязгнул ключ в замке ржавеющей двери бойлерки. Троица спустилась вниз первой. За ними, держась за стены и осторожно ступая каблуками сапог спустилась и Ольга. Конечно ей было страшно, но страх за сына был сильнее.
