Дверь захлопнулась с таким грохотом, что с полки в прихожей свалилась фарфоровая статуэтка — та самая, с облезлым пастушком и овечкой, которую Алиса терпеть не могла ещё со свадьбы. Осколки рассыпались по линолеуму вперемешку с уличной грязью, но Катя даже не вздрогнула. Девушка, немного кряхтя, втащила в квартиру розовый чемодан на колёсиках, зацепив им за вешалку с дедовским тулупом, и плюхнулась на табуретку, задрав ноги в рваных джинсах на батарею.
— Мать, я тут на месяц! Ваня — козёл! — выдохнула она, стягивая с уха серёжку-крестик. — Сволочь взял и залил мой ноут кофе! Представляешь? Весь блог в корзине!
Алиса не сразу оторвалась от рамки с фото. Муж, Виктор, улыбался на снимке так, будто только что рассказал анекдот про врачей. Она провела пальцем по стеклу, стирая невидимую пыль, и медленно обернулась.
— Катюш… Ты же говорила, что не вернёшься до сессии.
— Ну вот, вернулась! — дочь Алисы швырнула куртку на комод и без сожаления посмотрела на осколки опрокинутой статуэтки. — Ты что, не рада?
«Рада. Конечно, рада», - подумала женщина, чувствуя, как воздух в квартире начинает пахнуть по-другому. Аромат чая с ромашкой и мази «Звёздочка» стремительно вытеснялся запахом мандаринового скраба и сигаретного дыма.
Алиса прикусила губу, наблюдая, как Катя ковыряет лак на ногтях, выставив бледную полоску живота над джинсами. Там, где когда-то был детский пупок, теперь сверкал пирсинг — крошечная змейка, кусающая саму себя.
— Ты… это… поела? — выдавила Алиса, подбирая осколки пастушка. — Суп остался.
— Не, мам, спасибо. — Катя потянулась за зарядкой, упавшей за диван. Джинсы сползли ещё ниже, обнажив верхнюю дугу стрингов. Мать девушки резко вдохнула: розовое кружево, как в том магазине у вокзала, где продают бельё «для молодых жён».
— Мам, ты чего застыла? — дочь обернулась, держа в руках чёрный шнур. — Эй, земля вызывает маму! Прием!
— Я… Я просто… — Алиса потянулась за пультом от телевизора. Экран ожил, залив комнату синим светом. «Ирония судьбы». Галя кричала что-то про баню.
Катя фыркнула:
— О, классика! Ты всё ещё дро… — она запнулась, поправила обвисший край худи. — Ну, в общем, смотришь.
«Чего ты хотела сказать?» — пронеслось в голове у Алисы, но она лишь кивнула к окну:
— Одеяло на балконе. Принесу.
— Не надо! — Катя вскочила, перекрывая путь к двери. — Я сама. Ты же спину сорвёшь, как в прошлый раз.
Девушка двинулась к балкону, и Алиса невольно отпрянула. Дочь пахла теперь иначе — не детским шампунем «Кря-кря», а чем-то горьким, взрослым. Джинсы обтягивали бёдра, подчёркивая каждое движение мышц. Вдруг Катя оступилась, наступив на край коврика с оленями.
— Чёрт! — она схватилась за штору, и тюль с грохотом слетел с карниза.
— Осторожно! — Алиса бросилась подхватывать дочь, но та уже выпрямилась, упираясь ладонью в стену. Их тела соприкоснулись на мгновение — грудь к груди, живот к животу. Катины волосы пахли дымом и чем-то сладким, точно жжёный сахар.
— Всё нормально, — дочь отстранилась первой, поправляя сползший бюстгальтер. Чёрное кружево мелькнуло под худи. — Просто отвыкла от твоих ковриков.
Алиса молча подняла тюль. Руки дрожали. Она вспомнила, как десять лет назад Катя, тогда ещё котёнок в пижаме с пони, упала с велосипеда. Тогда она тоже обняла её, вытирая слёзы, а дочь, когда обрабатывали ссадину, всхлипывала: «Мама, пахнешь больницей». Теперь пахло иначе.
— Я… я постелю тебе на диване, — проговорила Алиса, избегая взгляда на Катины бёдра.
— Не, я в своей комнате. — Дочь махнула рукой в сторону запертой двери. Там, за слоем пыли, всё ещё висел плакат с ДиКаприо из «Титаника», криво приклеенный в седьмом классе.
— Там же… — Алиса проглотила комок. — Там мыши. В прошлом месяце отраву раскладывали.
— Мыши? Серьёзно? — Катя засмеялась, и её грудь задрожала под тонкой тканью. — Мам, ты как в том анекдоте: «Не ложитесь на кровать, а то клопы замучают!»
Девушка толкнула дверь плечом. Заскрипели петли, и в лицо ударил запах затхлости. Комната замерла во времени: кукла Барби в свадебном платье на книжной полке, фиолетовые обои с звёздами, гирлянда из бумажных журавликов над кроватью.
— О боже, — Катя провела пальцем по столу, оставив борозду в пыли. — Ты тут вообще убиралась после моего отъезда?
Алиса стояла на пороге, сжимая в руках подол фартука. Ей хотелось закричать: «Не трогай!», схватить дочь за руку и вытащить из этого музея их прошлого. Вместо этого она прошептала:
— Там постельное в шкафу. Новое.
Катя потянулась к верхней полке, встав на цыпочки. Худи задралась, обнажив поясницу — гладкую, с татуировкой: «Never look back». Алиса зажмурилась, но образ врезался в сетчатку: родинка чуть левее позвоночника, та самая, что она целовала, когда дочка болела корью.
— Мам, ты помнишь этот ужасный свитер? — дочь достала что-то розовое и пушистое. — Ты заставляла меня носить его в пятом классе! Я тогда ненавидела тебя!
Она рассмеялась, и Алиса почувствовала, как что-то сжимается в груди. Ненавидела. Да, помнила. Катя швырнула свитер в угол, и он упал рядом с коробкой старых кассет. «Руки вверх!», «Тату», сборник «Дискотека 2000».
— О, смотри! — Катя подняла потрёпанный дневник с замком. — Ты не взламывала его, да?
— Нет, — солгала Алиса, и глазом не моргнув. Она читала. Читала всё: про первую менструацию, про поцелуй с Сашей из 9 «Б», про ненависть к «этому уродскому городу».
— Да? — дочь улыбнулась, тряся дневником. — Тут страницы слиплись. Ты плакала над моими стихами про осень?
Алиса слабо улыбнулась, чувствуя, что хочет обнять дочь, прижать к себе, но при этом женщина боялась Катю. Ее девочка стало какой-то другой за эти несколько долгих месяцев проживания в чужом, большом городе.
— Мам, ты чего? Не обижайся, я же пошутила, — Катя швырнула дневник на кровать и потянулась за чемоданом. — Я тут переоденусь, ок?
Алиса кивнула и вышла, прикрыв дверь. Но не до конца – оставила щель в два пальца шириной. Женщина замерла в коридоре, прислушиваясь к звукам: шипение молнии, шлёпок джинсов об пол, шелест ткани. Сердце стучало так, что вот-вот выпрыгнет через горло.
— Мам! — голос Кати заставил её вздрогнуть. — У тебя есть тапочки? А то пол холодный.
— В шка… в шкафу, — Алиса вжалась в стену, когда дочь уверенно прошагала мимо в одних стрингах и растянутом бра. Змейка на пупке подмигнула светом из окна.
— Спасибо, — Катя потянулась к верхней полке, и Алиса увидела всё: изгиб рёбер, след от ремня сумки на плече, родинку на внутренней стороне бедра.
— Я… я суп разогрею, — бросила мать, устремившись на кухню. Но вместо кастрюли схватила бутылку валерьянки. Капли упали на язык, горькие, как детские обиды.
Через стену послышался смех. Катя что-то напевала, включая воду в ванной. Алиса прикрыла глаза, представляя, как дочь стягивает бра, как вода стекает по той самой родинке…
— Мам! — крик заставил её расплескать настойку. — Где полотенце?
— В… в шкафчике! — Алиса уткнулась лбом в холодный фасад холодильника. «Не иди туда. Не иди. Не надо…»
Но ноги сами понесли женщину по коридору. Дверь в ванную была приоткрыта, пар вырывался клубами, как из котла в районной котельной.
— Вот, — Алиса протянула полотенце, глядя в пол.
— Спасибо, — Катя взяла его, и их пальцы соприкоснулись на мгновение. — Ой, мам, ты вся дрожишь! Замёрзла?
— Нет, я… — Алиса подняла глаза и застыла. Катя стояла в дверном проёме, завернувшись в полотенце до подмышек. Вода стекала по ногам, собираясь в лужицу на кафеле. На шее краснел след — не то от укуса насекомого, не то от чьих-то губ.
— Всё в порядке? — дочь наклонилась, и полотенце сползло на сантиметр.
— Да! — Алиса отпрянула, ударившись спиной о ведро с тряпками. — Я… я суп…
Женщина побежала на кухню, спотыкаясь о порог. Катя смотрела вслед, медленно вытирая волосы.
— Мам? — голос донёсся через шум крови в ушах.
— Да?
— Ты же не против, если я приглашу сюда пару друзей? Они из Питера, классные ребята.
Алиса уронила ложку в кастрюлю. Красные блики борща заплясали на потолке.
— Конечно… нет, — она сглотнула. — Только… только предупреди.
— Супер! — Катя щёлкнула языком. — Они как раз в области. Ваня, кстати, может заскочить. Извиниться.
— Ваня? — Алиса сжала край стола до побеления костяшек.
— Ну да. Мы же не навсегда поругались. — Дочь вышла на кухню, натягивая тапки. Пальцы ног были накрашены чёрным лаком. — Он милый, мам. Покажешь ему мои детские фото, а?
Девушка потянулась за яблоком из вазы, и полотенце сползло ещё ниже. Алиса закрыла глаза, но слишком поздно — образ уже впитался: капля воды, скользящая по ключице, тень между грудей…
— Я… я в душ, — пробормотала женщина, отодвигая стул.
