Витя открыл глаза. Комната была залита светом. Судя по солнцу, время уже было за полдень. Они вчера допоздна просидели с Колясиком в Дискорде — обсуждали ситуацию с Ксюхой. Витя извинялся перед другом. Колясик сказал, что всё понимает, и что по пути с речки было уже точно понятно, что Ксюша сама выбрала Витька. В общем, дружбу Витя с Колей решили сохранить, а вот то, что Витя понравился Ксюше и то, что она его выбрала — это был вообще не факт.
Из кухни доносились женские голоса. Наверное, к маме пришла какая-то соседка, подумал Витя и встал с кровати. Надев джинсы и футболку, он пошёл на кухню.
Войдя в кухню, он в удивлении замер. На стульчике, как у себя дома, сидела Ксюша и болтала с его мамой. Перед Ксюшей на столе лежала небольшая стопка пятитысячных купюр.
— Доброе утро, сэмпай, — улыбнувшись, сказала мама.
Ксюша посмотрела на маму Витька удивлённо.
— Что за странное обращение? — спросил Витя.
— Ну, Ксения уже всё мне рассказала, пока ты спал. Ты у нас, оказывается, настоящий мужчина! Герой, которого мы не заслуживаем, но который нам нужен! — сказала она хриплым голосом, явно пародируя фильм про Бэтмена.
Витя улыбнулся и сел на стул.
— Вот, — продолжила мама, — Ксюша принесла нам денег в благодарность от её родителей за чудесное спасение. А я пытаюсь объяснить ей, что мы, конечно, не богатые, но и не в нужде, и что ты же это делал не ради награды.
Витя посмотрел на купюры, лежащие на столе. Внутри проснулся жадный некто, кто очень хотел схватить эти деньги и сказать: «Не за деньги, но от денег не откажусь». Но он прекрасно понимал, что взять эти деньги всё равно не сможет. Воспитан он не так. Поэтому он отвёл взгляд и посмотрел на улыбающуюся Ксюшу. Она была в своих стильных очках, за которыми — эти бесконечно зелёные глаза.
— Нет, не ради денег, — серьёзным тоном сказал он.
Ксюша смотрела на него и всё так же улыбалась.
— Вы меня извините, конечно, Алиса Владимировна, но я всё равно оставлю эти деньги вам. Папа очень настаивал и не позволит мне эти деньги вернуть назад. Они сейчас с мамой в Таиланде, а меня на лето к бабушке отправили. Папа понимает, что это не серьёзная сумма, но он сказал, как с отпуска вернётся — сам приедет к вам и уже по-взрослому с вами обсудит, что вам нужно и чем он может вам помочь. Вот ему и вернёте эти деньги, если они вам не нужны.
— Хорошо, — ответила женщина. — Завтракать будешь, сэмпай? — обратилась она к сыну.
— Угу, — промычал Витя.
— А вы, молодая леди, желаете составить Виктору компанию за трапезой?
— Я бы с удовольствием, — ответила Ксения, — но мне надо домой, бабушка ждёт.
Ксения встала со стула.
— Очень жаль, — ответила мама Вити. — Витя, проводи гостью.
— Хорошо, — ответил Витёк и встал со стула.
Они вышли в прихожую. Витя не мог отвести глаз. На ней был белый костюм, будто сделанный из какого-то полимера. Облегающий топ с коротким рукавом и юбочка — почти мини, но на пару сантиметров длиннее, чтобы не совсем мини. На топе, от левого плеча к правому боку по диагонали, шли ряды маленьких кружочков: сверху — насыщенно-оранжевые, к центру — всё светлее, по градиенту. Чуть ниже груди эту композицию подчёркивала светло-голубая полоска, отделявшая кружочки от остальной, чисто-белой части. Тот же узор был и на юбке, только зеркально: справа налево, снизу вверх. В руках у неё был клатч с округлыми краями, белый, пересечённый оранжево-голубыми хай-тек полосами в тон костюму. На ногах — белые кроссовки с такими же полосами оранжевой и голубой, в таком же тоне, как на топе и юбке.
— Что, спаситель, я пойду? — как бы задала она вопрос, посмотрев на Витю.
Витя протянул ей руку. Она очень нежно взяла его за руку, прильнула к нему и поцеловала его в щёку. Он смотрел на неё и глупо улыбался.
— Может, ты меня хотя бы погулять позовёшь? — с наигранной обидой спросила она.
— А ты пойдёшь? — ответил он вопросом на вопрос.
— А ты сам как думаешь? — не растерялась она.
— Во сколько? — спросил Витя.
— В семь вечера. Зайдёшь за мной? — спросила она.
— Хорошо, — ответил он.
Она чмокнула его в щёку ещё раз, развернулась и вышла из дома.
Витя вернулся на кухню и сел за стол.
— Очень милая, хорошо воспитанная леди. И интеллектом не обделена, — прокомментировала мама, разбивая яйца над шкворчащей сковородкой.
Витя усмехнулся.
— Не обделена, скорее очень даже наделена.
— Она тебе нравится, — с хитринкой констатировала мама.
— Ну маааам... — натужно протянул Витя, явно давая понять, что стесняется обсуждать эту тему.
— Да я же не против, ВиктОр. Мне она тоже понравилась. Но меня как мать беспокоит ваша разница потенциалов.
— В смысле? — не понял Витя.
— Ты видел, как леди одета? — спросила женщина, нарезая бекон тонкими ленточками.
— Ну да, красиво, — ответил Виктор.
— Нет, Витя, это не просто красиво. От твоей леди за километр пахнет очень большими деньгами. А это означает, что она из очень богатой семьи.
— Ну, так много денег — это же хорошо, — сказал с довольной улыбкой Витёк.
— ВиктОр, богатство — это не сумма денег в кошельке, — назидательным тоном сказала женщина. — Вот смотри: придёт к тебе её папа и скажет: «Виктор, спасибо, что ты спас тогда мою дочь. Вот тебе пять миллионов — и больше чтобы вы не встречались». Ты согласишься?
— Нуууу... — протянул Витя. — Если я ей нравлюсь и если она хочет, чтобы я был рядом, то нет, — твёрдо ответил парень. — А зачем её отцу это? — поинтересовался Витя.
— А затем, что обычно в таких семьях браки заключаются не по любви, а по расчёту. Вполне может быть, что для твоей леди уже давным-давно подобран принц из подходящей семьи, и ты в эту картину мира совсем не вписываешься. Поэтому вполне может получиться так, что её папа пойдёт, заплатит эти же деньги какому-нибудь прокурору знакомому. Тот закроет тебя в тюрьму. Твоей леди расскажут, что ты укатил с другой дамочкой на Бали, а когда она успокоится и выйдет замуж за того принца, тебя выпустят, дадут тебе тоже денег и попросят больше не беспокоить её — чтобы не создавать проблем ни себе, ни ей.
— И я не хочу тебя пугать, ВиктОр. Я просто хочу, чтобы ты понимал, что мир может быть жесток, и что богатство и бедность — это не количество денег. Это разница в потенциальных возможностях. То есть разница в том, что могут себе позволить обычные люди, а что могут позволить себе богатые люди.
Она поставила перед ним тарелку. Два румяных яйца-глазуньи, три ломтика поджаренного бекона, кружочки помидора, всё это посыпано свежей зеленью.
— Приятного аппетита, сэмпай, — ласково сказала мама и потрепала его по волосам.
***
Солнце уже скрывалось за кронами деревьев, на посёлок медленно опускались сумерки. Они сидели на скамейке у старого клуба, и она прижималась к нему боком. Вытянув ноги вперёд, они молча смотрели на свои кроссовки.
— Вот у тебя лапища, конечно, — рассмеялась она. — Какой у тебя размер?
— Сорок второй. А у тебя?
Она повернулась к нему и улыбнулась:
— А у меня лилипутский. По сравнению с твоим.
Они гуляли по посёлку уже несколько часов. Болтали ни о чём, шутили, дразнили друг друга. Витя наслаждался каждой минутой рядом с Ксюшей. Такого он ещё никогда не чувствовал — лёгкости, тепла, какого-то невесомого счастья. Всю дорогу она держала его за руку — крепко, уверенно, будто боялась отпустить. Как будто, стоило ей отпустить — он исчез бы.
Теперь они сидели на скамейке уже больше часа. И ему совсем не хотелось вставать. Ему нравилось, как она прижимается к нему плечом, как пахнут её духи, как мягко ложится на его плечо её голова.
Он ловил себя на мысли, что хотел бы поцеловать её — прямо сейчас. Но сердце сжималось от страха: а вдруг она оттолкнёт? Скажет, что он дурак?
— Мама у тебя крутая, — сказала Ксюша, вырвав его из размышлений.
— Ну да. Все так говорят, — ответил Витя.
— Кто это “все”? — вдруг серьёзно спросила она.
— Ну, Колян, например. Он всё время говорит, что моя мама “офигенная милфа”.
— Аааа, — с облегчением протянула Ксюша. — Ну да… Не могу с ним не согласиться.
На улице уже было темно, когда они подошли к её дому. Она остановилась у калитки, всё так же держала его за руку и внимательно посмотрела ему в глаза.
— У тебя глаза светятся, — вдруг сказала она с каким-то восторгом. — Как у кота.
— Что за бред, — смутился он и заулыбался.
— Ничего не бред. Я, когда в этой вашей речке тонула, уже подумала, что всё… Думала: «Блиииин, какая глупая, нелепая смерть». А потом увидела твои глаза. Светящиеся. И мне показалось, что ты кот. Огромный кот, который пришёл меня спасти.
Она рассмеялась. И добавила с твёрдостью, но с нежностью:
— Так что да. Ты — кот.
Витя смотрел на неё в темноте. На её улыбку. На губы — мягкие, манящие. Он почувствовал, что момент настал. Или сейчас — или никогда.
Он обнял её за талию, прижал к себе, закрыл глаза и потянулся к её губам. Но вдруг его грудь упёрлась во что-то. Её рука.
