Доведя её до мало-мальски значимых кустов, я, не раздумывая, привлёк её к себе и нашёл пахнущие петрушкой губы. Сначала она упиралась, пыталась сдержать их сжатыми, но я прорвался внутрь, преисполненный праведным чувством справедливости. Когда её рот сдался, долгий мокрый поцелуй привёл и её в надлежащую кондицию. Я почувствовал это по её дыханию, той мягкости, которая охватила её тело. Соски на большой и символически прикрытой груди явно обозначились, позволив мне прицельно сжать каждый из них. Попа, мягкая, как игрушка-антистресс, податливо отдавалась в мои руки.
— Ещё немного, и я возьму тебя прямо на улице! — пригрозил я ей между поцелуями.
— Ладно, пойдём! — согласилась она, немного замявшись. Мы вернулись к её дому. Частный дом с сарайками для отдыхающих во дворе. Крадучись, мы миновали тёмный, заснувший двор. Она толкнула меня в неосвещённую комнату, а сама отправилась в душ. Немного привыкнув к темноте, я нашёл в комнате две кровати, небольшой холодильник с телевизором и тумбочку, заставленную всякими пакетами и косметикой. Дарья вернулась уже замотанная в полотенце, со снятой одеждой в руке.
Я не мешкая двинулся к ней. Тело Дарьи было незнакомым. По объёму, консистенции, ощущениям от кожи — всё было необычным. А может, я просто истосковался по женщине. Но прикасался, трогал её с огромным наслаждением. Дело уже было не только в сексе, а в самом ощущении близости. Запах волос, кожи, незнакомый и от того ещё более манящий. Гладкие на выкат груди, упирающиеся в тебя прохладными после душа сосками, полный от еды животик, упруго вдавливающийся в тебя, и гладкая складка лобка, собравшаяся в мягкую подушечку под животом. Складка вот только казалась суховатой.
Может, Дарья и пыталась отдать должок за вечер, но даже забравшись ей во влагалище, я с трудом добыл немного слизи, чтобы смазать вход. Надо было что-то делать, и я уложил её поперёк кровати на спину, а сам спустился перед ней на колени.
— Ты что, зачем? — Трепыхнулась было она, отталкивая моё лицо. Но я отвёл её руки и приник к скупой на "ответку" дырочке. Клитор был где-то там и почти не определялся, я на удачу стал водить языком по всем местам, куда мог дотянуться, раздвигая крупные, и даже жирные складки половых губ руками.
Дарья затихла, наконец, обнаружив чуть затвердевший клитор, я сосредоточился на нём, тем временем запустив руки выше, найдя и закрутив соски на грудях.
Вот в таком режиме ей попёрло! Сначала тихонько, но с каждой минутой всё активнее поддавая задом, она стала вдавливаться в мой рот своей промежностью, замирая так и утробно постанывая. Потом вдруг её охватило беспокойство, она было потянула меня на себя, но я не отставал, продолжал настойчиво елозить языком, и она сдалась: затихла перед бурей, набираясь сил, вдруг заходила, задвигалась подо мной, как морская волна, пронзительно вскрикнув.
То-то же, теперь это была совершенно другая дырочка: мягкая, влажная, налившаяся желанием, и я, приподнявшись, вогнал в неё своего истомившегося бойца.
Дарья от неожиданности выгнулась дугой и со стоном упала обратно на кровать.
— Презерватив? — Пискнула она.
— Всё на месте! — Гордо заверил я. Действительно, пока я её лизал, у меня было море времени подготовиться.
Влагалище было узким и коротким. Когда я загонял слишком далеко, Дарья болезненно морщилась и кряхтела. Закинув ноги себе на плечи и подвигавшись так несколько минут, я перевернул её, поставив на колени рядом с собой и овладев ею сзади. Огромный белый зад светил мне в темноте, переходя неожиданно в тонкую талию и дальше в спину и плечи, увенчанные склонённой набок головой, мерно качающейся под моими ударами.
Наверно, не стоило ждать от неё рекордов, да и сам я после такого долгого простоя не был способен на длительный забег, и поэтому я не стал себя мучить и довольно скоро кончил, благо презерватив позволил это сделать без тревоги для обеих сторон. Оставаясь внутри, ещё подрагивая спускающим членом, я просунул руку снизу, намереваясь помочь девушке рукой, но она решительно вильнула бёдрами: «Не надо, мне уже хватит!»
Наверно, это всё же относилось больше к ужину, но я воспринял эти слова как позволение расслабиться. Мы закурили и легли рядом.
Интересное дело. Бывает, после секса чувствуешь к женщине близость, если, конечно, не чувствовал её до этого, но в случае с Дарьей этого не случилось. Казалось, что это обычная проститутка, исполнившая свою часть сделки, только взявшая едой.
«Ну и пусть», — думал я. У меня были счёты с научным исследованием, и я намеревался его посрамить.
***
Трудно было объяснить сыну, почему мы перестали ходить в то кафе. Пару раз, проходя мимо, я видел Дарью в зале, но предпочитал не привлекать её внимания. Проснувшись после той ночи, я кристально ясно понял, что не хочу встречаться с ней больше.
Пару дней вообще не помышлял о новых приключениях, пока перед фактом меня не поставил тот самый взгляд, который я так долго искал ранее.
Взгляд принадлежал молодой женщине, считай девушке, и если бы не её маленькая дочка, вертевшаяся рядом, я бы принял её саму за малолетку. Рядом с ней грозно и неотвратимо вышагивала в свободной накидке и шлёпках женщина лет пятидесяти пяти в шляпе с широкими полями. Пока старшая родственница смотрела за ребёнком, та, что помоложе, крутила головой почище меня, явно в поисках интересных знакомств. Я не представлял, как она собирается их проворачивать в такой плотной компании, но взгляд её встретил с достоинством. Да так, что она сначала даже отпрянула от неожиданности, и только потом стала рассматривать меня уже предметно, не отвлекаясь по сторонам.
Вскоре все наши диспозиции были обеим сторонам понятны. Мы сидели в открытом кафе, где подавали так называемые «комплексные обеды» по фиксированной цене — место притяжения огромного числа отдыхающих в дневные часы. Было жарко. Дети вредничали, вилки падали, кто-то кричал. В общем, всё как обычно. Как в этом бардаке постичь своё половое счастье, несмотря на взаимные проникновенные и полные обещаний взгляды, лично я себе не представлял. Она там со своими, я тут, со своим, снова отказывающимся что-либо есть. Романтика.
Однако взгляды наши продолжались, безнадёжные, как руки утопающих в океане, тянущиеся друг к другу. Мы как-то одновременно закончили, кое-как собрались и вдруг столкнулись на выходе, смешавшись с толпой входящих людей. Застопорились, пытаясь пробить себе путь наружу, и в той колготне я оказался рядом с ней, вплотную, почувствовав своей мокрой от жары рукой её вертлявое тонкое тело. Она повернула голову, заметив меня рядом, даже показалось, что толкнула меня боком, хотя это вполне можно списать на сложившуюся толкучку в целом, а потом я почувствовал, как в руку мне запихивается скомканная бумажка. Кровь отлила от моей головы, с трудом выбравшись из кафе и свернув за угол в тень, я остановился и развернул записку. Там был номер телефона и имя: Марина.
— Папа, папа, что это? Записка? Тебе та тётя дала?
— Какая тётя, дурачок? Это кусочек салфетки! Видишь, я её выкидываю, вон, видишь, выкинул, придумал тоже, тётю какую-то! Пошли, фантазёр!
Я написал, как только выдалась такая возможность. «Я тот папа с мальчиком из кафе-столовой!» Какие ещё нужны представления для счастливого секса?
Томительно тянулись минуты ожидания. Пока не пришёл ответ. Он пришёл! Длинный, восторженный, полный всякими ненужными деталями и мыслями. Будто на меня вывалился маниакальный ушат новостей, мыслей и чувств.
Если бы это был не отпуск, не борьба за справедливость одиноких пап перед бездушной статистикой, я бы бежал от такой особы далеко и быстро. Но тут мне показалось довольно интересной возможность поучаствовать в захватывающей по впечатлениям романтической схватке.
Кое-как уложив сына, наобещав ему кучу всего на оставшиеся дни и деньги, я наказал соседям, чтобы присмотрели за ним, выскользнул за железную калитку в тёмную влагу вечернего курорта. Идти было недалеко, и вскоре я уже отправлял смс, что прибыл.
Она появилась через пять минут. Такая же быстрая, порывистая, оглядываясь, будто в ожидании погони. Подошла, сделала книксен, посмотрела игриво и притворно застенчиво:
— Марина!
— Алексей!
— Очень приятно! Куда пойдём?!
— Куда погромче или потише?
— Куда потише, — рассмеялась она. — Громкости мне сегодня хватило.
И вновь на меня полился сплошной поток слов, в который были замешаны и её будни, семейные и личные реалии, трудности воспитания, наблюдения за другими отдыхающими и их детьми. При этом она не забывала прижиматься ко мне, так что уже очень скоро мы, как настоящая парочка, шли, обнявшись: я держал её за худенькие плечи, она обвивала рукой мою талию. Стоило нам свернуть в совсем тёмный переулок, как она сама первая развернулась ко мне лицом и приподнялась на цыпочках, потянувшись ко мне губами. Я сгрёб её в объятия и жадно поцеловал. Мы целовались целую вечность. Никого здесь это не трогало. Тело Марины, и до того вертлявое и шустрое, от поцелуев разгорелось ещё жарче. Глаза девушки забегали в поисках чего-то, потом она увидела приличных размеров куст у дороги и потянула меня туда.
Я пошёл машинально, даже не представляя, что она задумала. А она, оказавшись в тени и относительной приватности, вцепилась в мои шорты и стала расстёгивать на них замок.
— Прямо тут? — удивился я.
— А ты не сможешь? — уточнила она с вызовом.
Присев, она жадно вцепилась ртом в мой относительно вялый от неожиданности член. Мимо ездили машины, то и дело выхватывая мою голову фарами, где-то рядом шли и разговаривали люди, а импульсивная и порывистая Марина яростно всасывала мою плоть в себя, шумно дыша ноздрями. Несмотря на обстановку и отчётливо ощутимые зубы прелестницы, мой член не заставил себя ждать и вскоре достаточно окреп. Но он тут же был снова отправлен в шорты, и Марина, как ни в чём не бывало, выбралась на тротуар, вытянув меня за собой.
