Меня это заводило. Сильно.
Я остановил машину во дворе перед спящим офисом с погасшими окнами глаз. И развернулся …
Я чувствовал, как внутри всё сжимается, как плоть начинает набухать, как дыхание становится глубже. Я не трогал себя, но ощущение было таким, как будто кто-то осторожно сжимает мой член изнутри.
Я не мог оторвать взгляд . От их переплетённых тел. От её пальцев, которые теперь двигались быстрее. От его лица закрытые глаза, полуоткрытые губы, дрожь в шее.
И вдруг пальцы жены сплелись с моими пальцами в морской узел… теперь мы были одним целым и чувствовал отголосок вибрации чужого члена, усиленного резонирующим желанием моей Феи - на своих пальчиках .
Она наклонилась к нему, целуя в уголок рта, одновременно ускоряя движение. Он простонал — тихо, сдавленно. Его бёдра дернулись вперёд, а пальцы на её бедре сжались сильнее. Он был близко к взрыву.
Она знала это. Поэтому она не остановилась. Только немного усилила хватку — чуть плотнее обхватила его пальцами, чуть глубже опустила ладонь к основанию, чувствуя, как он набухает, твердеет под её прикосновением. По дыханию. По тому, как его бёдра дергались в такт её движениям. По тому, как он начал шептать что-то невнятное — может, имя, может, просто выдох боли или удовольствия.
И тогда он кончил. Почти без звука.
Только короткий выдох сквозь зубы, резкое сжатие мышц и первые тёплые капли спермы на головке — белесоватые, почти прозрачные, блестящие в свете уличных фонарей, которые пробивались сквозь окна машины. Ещё мгновение — и поток стал сильнее, тонкой струйкой вырываясь наружу, но она не отводила взгляда. Не отводила руки.
Она наклонилась первой.
Медленно, будто хотела прочувствовать вкус, запах,
текстуру. Язык выскользнул изо рта, осторожный, почти трепетный, и собрал первую порцию — тёплую, чуть солоноватую, ещё живую. Он вздрогнул всем телом, когда её губы коснулись его головки, а затем почувствовал, как она обхватывает его член целиком — медленно, уверенно, без пафоса.
Его пальцы впились в её бедро. Сильно. Почти больно. Но не отталкивал. Только смотрел, широко раскрыв глаза, как будто не верил, что это происходит. Что она делает это. Что он позволяет.
Я всё видел.
Всё до мельчайших деталей.
Как её щёки втягивались внутрь, когда она сосала. Как её язык двигался, массируя его член внутри. Как её волосы
падали на лоб, скрывая лицо, но не скрывая выражение — она была сосредоточена. Удовлетворена. Горда собой.
Я сидел, как заживо залитый бетоном. Пальцы судорожно сжимали пальцы жены… обмениваясь миллиардами битов запретной информации.
Внутри меня клокотало.
Грудь сдавило, живот горел. Мне казалось, что если я сейчас хотя бы прикоснусь к себе, то сразу же кончу — прямо в штаны. Просто от зрелища. От этого зеркального отражения, где она принадлежала ему. Где она отдавала ему себя — ту часть, которую обычно хранила только для меня.
И я не мог оторвать взгляд.
Не потому, что хотел. А потому, что не мог не хотеть. Это было грязно.
И одновременно красиво.
Она двигалась мягко, не торопясь, будто хотела, чтобы он почувствовал каждую секунду своего освобождения. Его бёдра слегка подрагивали, дыхание стало поверхностным. Он был полностью во власти этой женщины — моей женщины. Скажу больше! МЫ – были ОБА в ее власти.
И мне хотелось закричать. Или кончить. Или сделать и то, и другое.
А она продолжала.
Она не спешила. Даже после оргазма, когда напряжение начало уходить из его тела, она продолжала — точно выполняя каждое движение, будто хотела показать ему, как это должно быть: мягко, нежно, без давления.
Его член уже не был твёрдым, но всё ещё тёплым, чуть влажным от оставшейся спермы и слюны. Она поднесла палец к его головке, осторожно провела по контуру — собирая то, что не успело растечься. Затем опустила лицо ниже, прижавшись щекой к его бедру, и языком начала
вытирать его плоть — медленно, до самого основания, собирая последние капли внутри своих губ.
Он закрыл глаза снова, но уже не от страха — от удовольствия. От насыщения. От ощущения, что его полностью приняли, исследовали, использовали и всё равно оставили целым.
Она лизала его насухо — не жадно, а почти заботливо, проходясь языком по коже, где ещё оставались следы их игры. Уздечка, мошонка, внутренняя сторона бёдер — всё становилось чистым под её вниманием. Иногда она задерживалась дольше, особенно если чувствовала, что он снова немного реагирует — тогда она позволяла себе чуть надавить языком, проверяя, насколько он восприимчив.
Но сегодня ей было нужно не возбуждать дальше. Сегодня ей нужно было завершить .
Она взяла его член между губ в последний раз — мягко, почти по-матерински, — и медленно выпустила его наружу. Провела тыльной стороной ладони по его животу, поправила одежду за него, затем откинулась назад, с довольным блеском в глазах.
— Готов, — шепнула она, чуть улыбаясь.
Я ловил каждое движение, каждый взгляд, каждый еле слышный выдох. Но даже больше, чем зрелище, меня добивал запах. Запах Похоти и Секса. И именно с большой буквы.
Тёплый, пряный, почти животный.
Мешанина пота, смазки, спермы — и её аромата, того самого, который я знаю лучше собственного имени. Он заполнил салон, как плотный туман, прилипая к коже, к одежде, к моим лёгким. Я вдыхал его глубже, чем хотел, и с каждым разом чувствовал, как внутри всё сильнее натягивается пружина.
Он кончил. Она высосала всё.
И теперь этот вкус был на её губах, в воздухе, в моей голове.
Я видел, как она лизала его, как её язык скользил по горячей плоти, как губы обхватывали член до боли плотно. Видел, как она проглатывала его семя — тёплое, чуть солоноватое, немного молочное. И мне стало так чертовски жарко, что я чуть не начал дышать через рот.
Внутри меня всё пылало. Но я не трогал себя. Не шевелился. Просто сидел. За рулём. Как ни в чём не бывало. Словно ничего не происходило.
Словно я не наблюдал, как она отдала ему тот самый момент, который обычно принадлежал мне.
Словно я не был готов взорваться от одного только запаха её возбуждения и его спермы, смешанного с алкоголем и кожей сидений.
А внутри меня рвался оргазм, которого я не позволял себе выпустить.
Свет фасадных ламп мягко лился на асфальт, выделяя контуры его силуэта — всё ещё немного растерянного, но уже с другим взглядом. Он словно вышел из какого-то сна, где был главным героем, и теперь пытался осознать, что всё действительно случилось.
Она поправила одежду так же спокойно, как будто просто вернулась с деловой встречи. Провела руками по бёдрам, Накинула пиджак на тело, слегка промокнула уголки губ тыльной стороной ладони. Затем улыбнулась ему — легко, чуть дразняще, но без издёвки.
— Приятно было познакомиться, — сказала она тихо, почти шепотом.
— Добро пожаловать в Россию.
Он сидел неподвижно несколько секунд, будто не хотел уходить. Будто надеялся услышать ещё что-то. Но потом кивнул, потянулся за рюкзаком и открыл дверь.
Холодный вечерний воздух ворвался внутрь, разгоняя остатки их запахов, их тепла, их интимности. Он вышел, немного неуверенно огляделся, затем обернулся и помахал нам — неуверенно, как школьник, который боится, что его разоблачат.
Я молчал. Только кивнул в ответ. Она тоже не сказала ничего. Только улыбнулась.
Мы смотрели, как он пересекает освещённый участок у входа, как исчезает за стеклянными дверями, как будто растворяется в новой для него реальности.
Тишина опустилась на салон. Густая, плотная. Где-то далеко завывал ветер, шурша рекламным
баннером на крыше отеля. Город мерцал вокруг, будто знал какой-то секрет, который не собирался выдавать.
- Ну что? — она повернулась ко мне, голос снова игривый, но в нём теперь чувствовалось что-то большее. Удовлетворение, вызов… или предвкушение чего-то ещё?
—Едем домой?
Я посмотрел на неё. На её растрепанные волосы. На чуть припухшие губы.
На этот взгляд — уверенный, довольный собой. И понял: Это не конец.
ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО.
